Хомуты - Алексеевв С.П.

Идут по кубанской земле фашисты. Слева и справа лежат поля. Идут фашисты. Взят Ставрополь, взят Краснодар. Все ближе и ближе к Кавказским горам военная лава движется.
Идут фашисты, и тут же следом – порядки новые.
Прибежал недоросток мальчишка Лукашка:
– Хомуты! Хомуты!
Притопала бабка Арина:
– Хомуты! Хомуты!
Инвалид дед Федул прискакал на одной ноге:
– Хомуты! Хомуты!
Хомуты? Ну и что? Подумаешь! Однако все дело в том – хомуты особые.
Вся станица тогда собралась.
Клянется Лукашка – подсмотрел, мол, в шорне: хомуты не конские. Меньше намного они лошадиных. Показал руками. Вот такие всего хомуты.
Клянется бабка Арина: небывалые хомуты. Конечно, не конские, не лошадиные. Вроде – козлиные. Вот какие пошли хомуты.
Поклялся и дед Федул, что такое своими глазами впервые видел.
– Не просунет в них шею свою коняга, – уверяет старик Федул.
Гадают станичники:
– Может, шорник размеры спутал.
– Может, фашисты каких-то особых коней пригонят?
– Может, этот шельмец Лукашка, а заодно и бабка Арина, и дед Федул просто пошутить решили?
Чего тут гадать-раздумывать.
– Давай сюда шорника, шорника!
Объяснил шорник: все верно – необычные шьются на шорне сейчас хомуты. Особые. Такой приказ он получил от фашистского коменданта.
– Циркуляр, – произнес загадочно.
Да, был такой фашистский циркуляр или, точнее, циркулярное письмо.
Раскрывало циркулярное письмо секрет новых хомутов. На людей они были рассчитаны.
Нужен фашистам кубанский хлеб. Вот заранее и готовились они к новой весенней пахоте. Важно заставить советских людей вовремя хлеб засеять. Важно заставить собрать вовремя будущий урожай. Однако все трактора и лошади уже были забраны фашистами для нужд своей армии. Вот и решили фашисты впрячь советских людей в бороны, в плуги, в телеги, в сани. На них, как на лошадях, и пахать, и возить, и сеять. Вот для чего хомуты нужны.
Однако не понадобились хомуты. Не дождались в кубанских степях новой весны фашисты. Почти со всего Кавказа еще до первой весны бежали.
Не получилось у них с хомутами. Не подставили советские люди шею. На борьбу, как один, поднялись.