Старый «Меднис» - Бадеев Н.А.

О буксирном пароходе «Меднис» на Краснознаменном Балтийском флоте ходили легенды. Это он в начале Отечественной войны выручил крейсер «Киров», проведя его по мелководному каналу. В другой раз «Меднис» бесстрашно подошел по минному полю к подорвавшемуся эскадренному миноносцу и отбуксировал его в базу...
И почти всегда, когда говорили об этом корабле, вставляли словечко – «старый».
Так вот, старый «Меднис», осыпаемый бомбами, доставлял боевым кораблям снаряды, под носом у гитлеровцев, окопавшихся в Петродворце, проводил в Ораниенбаум баржи с оружием. Словом, маленький мирный буксир оказался самым расторопным и неутомимым помощником линкоров, крейсеров, миноносцев, подводных лодок.
«Хорошо бы достать с «Медниса» какую-либо реликвию», – думали мы. И в том, что это необходимо, окончательно убедились, встретив в музее армейского генерала, Героя Советского Союза.
– Не скажете ли, – спросил он, – жив ли старый «Меднис»?
Снова «Меднис»... И конечно, старый... Откуда генералу известно об этом буксире?
– Как же мне не знать и не помнить старого «Медниса»? Да он, можно оказать, спас наш стрелковый полк...
Осенью 1941 года полк с тяжелыми боями отходил к берегу моря. Вскоре бойцы услышали грохот волн, разбивавшихся о гранитные скалы.
Фашисты торжествовали, сбрасывали с самолетов листовки: «Сдавайтесь в плен! Положение безвыходное».
И вдруг кто-то из красноармейцев закричал:
– Моряки идут! Подмога!
Вдали показался буксирный пароходик с цепочкой барж. Дул сильный порывистый ветер, начинало штормить, пароходик то взлетал на гребни, то скрывался, и тогда виднелся лишь кончик его мачты.
Борясь с волнами, пароходик подошел к берегу. Это был «Меднис». И по внешнему виду – палуба и надстройки поблекли, словно поседели от морской соли, – и по тому, как надтреснуто-хрипло, совсем по-стариковски звучал его гудок, как натужно стучала машина, чувствовалось: судно на плаву много-много лет.
Красноармейцы сразу окрестили буксир «самоварчиком» – за обилие до блеска начищенных медных кранов и краников, за то, что внутри что-то урчало, пыхтело и тонко присвистывало, как в старом бабушкином самоваре.
– Капитан Руткис! – представился командиру полка широкоплечий моряк. – Мы очень спешили. Начинайте погрузку.
Гитлеровцы заметили караван, вокруг «Медниса» стали рваться снаряды. В воздухе вновь появились вражеские самолеты.
Капитан Руткис невозмутимо отдавал приказания, а его матросы действовали деловито-спокойно, будто и не слышали грохота и воя смерти. Бойцы уважительно посматривали на экипаж «самоварчика»: храбрые ребята, видали всякие виды: не одну бомбу приняли на себя – вон сколько заплаток-то на корпусе.
Бойцы грузили пушки, минометы, пулеметы; баржи все глубже оседали в воду.
– Может, прекратим погрузку имущества? – обратился к Руткису командир полка. – Остальное уничтожим.
– Увезем все! – заверил капитан.
Дошла уже очередь до походных кухонь и повозок.
– Увезем ли? – снова забеспокоился командир полка. – Буксир-то, простите, не первой молодости...
– За пятьдесят, – улыбнулся Руткис. – Но здоровье, слава богу, хорошее.
Командир полка, в прошлом моряк, знал: веку буксиров – два, от силы три десятка лет, а этот полстолетия пенит воду...
Наконец все было погружено.
Капитан Руткис что-то крикнул в переговорную трубу. «Меднис» засопел, выпустил султан черного дыма, крутанул винтом – за кормой забурлила вода, еще раз крутанул, – вода забурлила быстрее. «Упряжка», толстый металлический трос, натянулась, и караван отошел от берега.
А шторм крепчал. «Меднис» зарывался носом в волны, буксирный трос то провисал, то натягивался в струну. Волны с громадной силой ударяли в низкие борта барж, перекатывались через палубы, потоки воды обрушивались в трюмы. Красноармейцы непрерывно «отливались» ведрами, котелками, касками.
Многие опасливо косились на «самоварчик». Казалось, буксир надсадно стонет, выгребая против встречной волны. Часто его нос проваливался между волнами, корма приподнималась, винт обнажался, и караван останавливался. А что, если старая машина не выдержит и шторм вынесет баржи на берег, прямиком в лапы противника? Кое-кто из ар-мейцев уже подвязал к поясу гранаты, набивал карманы патронами, готовясь к последнему, решительному...
Но «Меднис» опять натягивал «упряжку» и опять ломил сквозь толчею волн, упрямо вел караван вперед. Однако баржи, заливаемые водой, оседали все ниже и ниже. Командир полка – он находился на одной из барж – подозвал матроса-сигнальщика.
– Передайте капитану: может, помочь буксиру – выбросить за борт часть груза?
С мостика «Медниса» тотчас сообщили: «Меднмс» выполнит боевую задачу. Капитан предлагал встать бойцам плотным строем на наветренном борту и преградить доступ воды на палубу.
Красноармейцы и командиры выстроились вдоль борта, встали на края плащ-палаток и натянули их до груди. Позади встала другая шеренга, крепко подпирая первую. И белогривый вал, ударив в этот сплошной людской вал, откатился.
– Приготовиться! – раздалось на баржах. – Волна!
И снова люди приняли на себя стремительный натиск.
С мостика «Медниса» передали флажным семафором: «Молодцы, так держать волну».
Отфыркиваясь, как морж, буксир дотащил баржи до порта. Пехотинцы с ходу отправились на передовую...
– Досадно, очень досадно, что у вас в музее ничего нет о старом «Меднисе», – взволнованно говорил генерал. – Ведь это ж настоящий герой войны!
Тогда мы и решили отыскать хоть что-нибудь с «самоварчика». Хоть какую-нибудь малость, потому что, как мы думали, самого-то кораблика давно уже нет: как-никак, а два десятка лет прошло со дня окончания Великой Отечественной войны. «Меднису» теперь было бы за семьдесят, а таких «старцев» никто на флоте не встречал.
Ни на что, собственно, не надеясь, мы позвонили в Балтийское госу¬дарственное морское пароходство, спросили, нет ли какой-либо реликвии с «Медниса»?
– А что конкретно вы хотели бы получить? – спросили на другом конце провода.
– Рулевой штурвал, переговорную трубу, деталь машины, судовой колокол...
В трубке послышался смех.
– Много захотели! А как ему ходить без штурвала и переговорной трубы? «Меднис», товарищи, в строю. Экипаж перевыполняет план грузоперевозок, вот так-то.
Через три года мы снова напомнили о своей просьбе.
– Рановато, – был ответ. – Наш «Меднис» – долгожитель. Его моряки взяли новые социалистические обязательства.
Так музей и не получил ничего с «Медниса», потому что сам «Меднис» балтийские моряки решили сделать... музеем.
В дни, когда наша страна праздновала двадцатипятилетие Победы, радио Риги сообщило:
– Все корабли, стоявшие на рижском рейде, салютовали гудками буксиру «Меднис», когда на нем спускали Государственный флаг Советского Союза: закончился срок службы судна.
«Меднис» плавал около восьмидесяти лет. Война застала буксир в Риге. Вместе с другими торговыми судами он ушел в Ленинград, и все 900 дней и ночей блокады, как скромный солдат, служил героическим защитникам города. Его экипаж во главе с капитаном Артуром Руткисом участвовал во многих дерзких операциях Краснознаменного Балтийского флота.
Буксир поставили у берега седой Даугавы. На судне будет открыт музей боевой морской славы.