Девочка со спичками - Андерсен Г.Х.

Было холодно, шёл снег, на улице становилось всё темнее и темнее. Это было как раз в канун Нового года. В этот мороз и тьму по улицам брела бедная девочка с непокрытой головой и босая. Она, правда, вышла из дома в туфлях, но они никуда не годились! Огромные-преогромные! Последней их носила мать девочки, и они слетели у малютки с ног, когда та перебегала через улицу, испугавшись двух мчавшихся мимо карет. Одной туфли она так и не нашла, другую же подхватил какой-то мальчишка и убежал с ней, говоря, что из неё выйдет отличная колыбель для его детей, когда они у него будут.

И вот девочка побрела дальше босая. Ножонки её совсем покраснели и посинели от холода. В стареньком переднике у неё лежало несколько пачек серных спичек; одну пачку она держала в руке. За целый день никто не купил у неё ни спички; она не выручила ни гроша. Голодная, замёрзшая, шла она всё дальше, дальше... Жалко было и взглянуть на бедняжку! Снежные хлопья падали на её прекрасные вьющиеся белокурые волосы, но она и не думала об этой красоте. Во всех окнах светились огни, на улицах пахло жареными гусями; сегодня ведь был канун Нового года — вот о чём она думала.

Наконец она уселась в уголке, за выступом одного дома. Съёжилась и поджала под себя ножки, чтобы хоть немножко согреться. Но нет, стало ещё холоднее, а домой она вернуться не смела: она ведь не продала ни одной спички, не получила и гроша, отец прибьёт её! Да и дома у них не теплее! Только что крыша над головой, а ветер так и гуляет по всему жилью, хотя все щели и дыры тщательно заткнуты соломой и тряпками. Ручонки её совсем окоченели. Ах! Одна крошечная спичка могла бы согреть её! Если бы только она смела взять из пачки хоть одну, чиркнуть ею о стену и погреть пальчики! Наконец она решилась. Чирк! Спичка зашипела и загорелась! Пламя было такое тёплое, яркое, и когда девочка прикрыла его от ветра ладошкой, ей показалось, что перед ней горит свечка.
Странная это была свечка: девочке чудилось, будто она сидит перед большой железной печкой с блестящими медными ножками и дверцами. Как славно пылал в ней огонь, как тепло стало малютке! Она вытянула было и ножки, но... огонь погас. Печка исчезла, в руках девочки осталась лишь обгорелая спичка.
Она чиркнула другой. Спичка загорелась, тень от пламени упала на стену, и стена стала вдруг прозрачной, как кисея. Девочка увидела всю комнату: накрытый белоснежной скатертью и сервированный дорогим фарфором стол, а на нём жареного гуся, начинённого черносливом и яблоками. Что за запах шёл от него! Чудеснее всего было то, что гусь вдруг спрыгнул со стола и как был, с вилкой и ножом в спине, так и побежал вперевалку прямо к девочке.
Тут спичка погасла, и перед бедняжкой опять стояла только толстая, холодная стена.
Она зажгла следующую спичку и очутилась перед великолепной ёлкой, гораздо больше и нарядней, чем та, которую девочка видела в сочельник, заглянув в окошко дома одного богатого купца. Ёлка горела тысячами огоньков, а из зелени ветвей глядели на девочку пёстрые картинки, какие она видела раньше в витринах магазинов. Малютка протянула к ёлке обе ручки, но спичка погасла. Огоньки стали подниматься всё выше и выше и превратились в ясные звёздочки. Одна из них вдруг покатилась по небу, оставляя за собой длинный огненный след.

—Вот, кто-то умирает! — сказала малютка.
Покойная бабушка, единственно любившая её на всём свете, говорила ей: «Падает звёздочка — чья-нибудь душа идёт к Богу».
Девочка чиркнула о стену новой спичкой. Яркий свет озарил пространство, и перед девочкой стояла вся окружённая сиянием, такая ясная, светящаяся и в то же время такая кроткая и ласковая, её бабушка.
—Бабушка! — вскричала малютка. — Возьми меня с собой! Я знаю, что ты уйдёшь, как только погаснет спичка, уйдёшь, как тёплая печка, чудесный жареный гусь и большая, славная ёлка!
И она поспешно чиркнула всеми оставшимися в руках спичками — так ей хотелось удержать бабушку. И спички вспыхнули так ослепительно, что стало светлее, чем днём. Никогда ещё бабушка не была такой красивой, такой величественной! Она взяла девочку на руки, и они полетели в сиянии и свете высоко-высоко, туда, где нет ни холода, ни голода, ни страха — к Богу.
В холодный утренний час за углом дома по-прежнему сидела девочка с розовыми щёчками и улыбкой на устах, но она была мертва. Она замёрзла в последний вечер старого года. Новогоднее солнце осветило маленькое тело. Девочка сидела со спичками; одна пачка почти совсем обгорела.
—Она хотела погреться, бедняжка! — говорили люди.
Но никто не знал, что она видела, в каком сиянии вознеслась она вместе с бабушкой к новогодним радостям на небо!