Сказка о бородатой невесте - Туркменская сказка

Солнце встаёт рано, но Ярты-гулок вставал ещё раньше. Он выбегал из кибитки и каждое утро слушал, как на соседнем дворе, за дувалом, дочь соседа, красавица Бахты-Гюль, распевает песни.
Это были весёлые песни, потому что Бахты-Гюль была счастлива, как цветок, а само имя Бахты-Гюль по-туркменски значит «цветок счастья».
– Аю! Бахты-Гюль! – окликал девушку Ярты-гулок и, как проворный кузнечик, в три прыжка вскакивал надувал. – Здравствуй, Гюль! А вот и я! Солнце взошло!
И красавица Гюль отвечала:
– Здравствуй!
Она сажала малыша к себе на колени и играла с ним. Она дарила ему маленькие подарки – то ягодку кишмиша, то ядрышко калёного ореха или кусочек тягучей халвы. Вместе с ним она пела ляле – свои девичьи песни:

Ярты сидел на зелёном листе винограда и покачивался, как в люльке.
Он тоже затягивал свою любимую песенку.
Он пел, как жаворонок, запрокинув голову и раздув шейку:

Так каждый день они вместе встречали утро.
Но в это утро, выбежав из кибитки, Ярты-гулок не услышал весёлой песни.
Тогда он стал звать свою подругу:
– Аю! Бахты-Гюль! Где ты?
Он прислушался, но в ответ вместо песни услышал плач.
Мальчик испугался. С ветки на ветку, с листка на листок он быстро вскарабкался на дувал и заглянул в соседний двор. У него даже сердце остановилось от жалости: посреди двора, на старой кошме, сидела красавица Бахты-Гюль и, закрыв руками лицо, причитала:
– Пропади, моя красота! Охрипни, мой звонкий голос! Пусть я стану безобразной и неуклюжей, как старая черепаха!
– Не плачь, Гюль! Красота твоя веселит сердце и украшает землю. Зачем ты её проклинаешь? – принялся утешать свою подругу Ярты.
Но красавица заплакала ещё громче:
– Беда пришла в наш дом! И всему виной мои песни и моя несчастная красота! Старый купец Мухаммед – такой старый, что не может уже ходить без палки, – услыхал мой голос. Он пришёл в наш дом и увидел меня. Он вспомнил, что мой отец должен ему два мешка рису, и требует, чтобы отец отдал ему меня вместо долга. Он хочет, чтобы я пела только для него, чтобы я подавала ему жирный плов и сладкие вина. Он хочет, чтобы я стала его женою. Но я не хочу петь песен в неволе, не хочу быть стариковой рабыней! Пусть лучше охрипнет мой голос, а красота моя исчезнет навсегда!
Так плакала прекрасная дочь соседа, и слёзы, крупные, как жемчужины, катились у неё по лицу и падали на её бедное платье.
– Гюль, не плачь! Гюль, перестань! – умолял свою подружку Ярты. – А то я сам зареву, как наш старый ишак. Ты же знаешь, что я никому не дам тебя в обиду. Скорее на карагаче вырастут груши и яблоки, чем ты станешь женой старика!
Очень горько было девушке в эту минуту, но она не могла удержаться от улыбки. Она подняла Ярты на ладони и сказала ему:
– Глупенький мой! Мухаммед-ага богат, как мешок с деньгами, и дружит с самим муллой и судьёю-кази. Не спасёт нас твоё доброе сердце – всё будет так, как захочет богач.
Ярты-гулок рассердился:
– Неправда! Не золото бери, ум возьми! Не смотри, что я ростом не выше цыплёнка: смышлёный и смелый всех врагов одолеет!
Красавица только вздохнула в ответ: она не хотела обидеть Ярты-гулока, но разве могла она ему поверить?
Вот как печально встретили Бахты-Гюль и Ярты-гулок это утро. А теперь слушай, что было в полдень.
В полдень послал Мухаммед-ага своих родственниц и служанок за невестой.
Разряженные в золото и шелка, женщины с песнями и музыкой подошли к дому отца Бахты-Гюль и громко постучались в ворота. Девушка спряталась в самый тёмный угол кибитки, но они вошли в дом и вскоре нашли её. Они завернули её в цветистый ковёр, усадили на белого верблюда и с песнями повезли через весь аул к дому старого Мухаммед-аги. Они разбрасывали по дороге медные монеты и мелкое печенье-пешмеш. Ребятишки и бедняки бежали следом, они искали деньги в дорожной пыли и говорили друг другу:
– Сегодня в нашем ауле богатая свадьба!
Всем было весело. Невесела была только невеста. Горько плакала Гюль, когда за её спиной захлопнулась калитка родного дома, ещё громче зарыдала она, когда с лязгом распахнулись тяжёлые купцовы ворота. Старухи помогли девушке сойти с верблюда и отвели её на женскую половину.
Бахты-Гюль осталась одна в чужом доме. Она дрожала от страха и вдруг услышала ласковый шёпот:
– Я здесь, Гюль! Не бойся!
– Ой, Ярты! Как ты сюда попал? – чуть не вскрикнула от радости девушка, но Ярты вовремя прикрыл ей руками рот:
– Тише, тише! Ещё дома я спрятался в твоих чёрных косах и так вместе с тобой пробрался в дом Мухаммеда. Не мог же я покинуть тебя в горе!
Купец Мухаммед-ага послал Бахты-Гюль богатые подарки и поручил стеречь девушку двум старым служанкам. С низкими поклонами подошли старухи к невесте. Они разложили перед ней нарядные платья и богатые украшения. Тут были и кольца, и бусы, и браслеты из чистого золота. Но красавица разбросала наряды, рассыпала по земле яркие бусы и стала молить служанок:
– Милые, пожалейте меня! Лучше я буду день и ночь толочь зерно в каменной ступке, прясть самую грубую шерсть, вертеть, словно ишак, скрипучее колесо чигиря-колодца, чем соглашусь стать женой старого Мухаммеда!
Старые женщины засмеялись:
– Неразумная! И без тебя найдутся в этом доме служанки для чёрной работы. Таких женщин у нашего хозяина сколько угодно. Но нашего господина грызёт злая скука, и прогнать её могут только твоя красота и твои песни.
– Пускай же скука загрызёт его до смерти, я не стану лечить его от этой болезни! – смело ответила девушка и так разрыдалась, что старухи отступились от неё.
Они испугались, что красавица испортит своё лицо слезами, и принялись забавлять её: они стали петь, шутить и хлопать в ладоши, но красавица была безутешна. Тогда старухи стали плясать, но и это не помогло.
Наконец старухи выбились из сил и сказали:
– Пускай эта девчонка лопнет от слёз, больше мы к ней не подойдём!
Они сели в сторонке, ворча и глубоко вздыхая. Они так измучились, забавляя девушку, что вскоре заснули. Этого только и ждал Ярты-гулок. Он подкрался к плачущей Бахты-Гюль и шепнул ей на ухо:
– Не пора ли приниматься за дело, дочь соседа?
Девушка рассердилась:
– Не болтай пустого, малыш! Ворота закрыты на все засовы. Никогда мне не выйти из этого дома!
Но Ярты был настойчив:
– Молчи! Слушайся меня во всём, и ты сегодня же будешь дома.
Гюль не поверила малышу, но промолчала. А кто молчит, тот согласен. Ярты принялся за работу.
Он разыскал ножницы и бесшумно подкрался к служанкам. Он стащил с них головные платки и быстро обрезал старухам косы. Он сделал это так ловко, что они ничего не слыхали. Но самое главное было ещё впереди. Ярты-гулок притащил два мешка-бурдюка с простоквашей, вылил простоквашу в большую глиняную чашку, потом подумал немножко и надел бурдюки старухам на затылки. Они опять ничего не слыхали. Теперь оставалось самое трудное. Ярты растрепал косы служанок и стал приклеивать их простоквашей к щекам и подбородку своей подруги.
– Оставь меня! Уходи! – в испуге зашептала красавица.
Но Ярты-гулок хитро подмигнул девушке:
– Ни слова! Уж не хочешь ли ты навсегда остаться в купцовом доме?
И Бахты-Гюль покорилась.
Ярты приклеил последнюю прядь волос к лицу девушки и даже залюбовался своей работой: у красавицы Бахты-Гюль выросла длинная-предлинная борода, а над верхней губой стали торчком жёсткие седые усы. День был жаркий, и простокваша мгновенно пристала к лицу красавицы. Ярты подёргал подругу за бороду и убедился, что оторвать её невозможно. Ярты очень обрадовался:
– Крепко сделано! Посмотрим теперь, понравится ли жениху невеста с седой бородой!
Так сказал Ярты. Он схватил соломинку и, подбежав к одной из старух, стал щекотать у неё в носу. Старуха чихнула и проснулась. Она чихнула так громко, что разбудила свою соседку. Служанки разом зевнули и замотали головами: тяжёлые бурдюки крепко сидели на их затылках. Они принялись бегать по кибитке, но никак не могли их стряхнуть. Когда же наконец женщины освободились от мешков и взглянули друг на друга, они так закричали, что верблюды во дворе оборвали поводья и убежали в пески.
– Вах, горе! Вах, беда! – визжали старухи. – Злой джинн подшутил над нами и украл наши чудесные косы! Наши головы облысели!
Всё это видела Бахты-Гюль и с трудом удерживалась от смеха.
– Что с вами, женщины? – воскликнула она наконец.
Служанки взглянули на девушку и окаменели от ужаса: у красавицы выросла борода! Они решили, что в дом забралась нечистая сила, и с криком бросились бежать из кибитки. Они кричали так громко, что тотчас же прибежал сам хозяин дома. Увидев невесту с длинной седой бородой, купец схватился за сердце и упал на ковёр как мёртвый. Тогда сбежался весь дом. Служанки облили купца холодной водой, и он очнулся.
– Гоните вон это чудовище! – завопил купец, сам не свой от страха. – И позовите скорей моего друга муллу, чтобы он день и ночь читал очистительные молитвы до тех пор, пока не изгонит из моего дома коварных джиннов!
Старухи подхватили девушку под руки и вытолкали за ворота.
Теперь забудь про купца и слушай про девушку.
Очень обрадовалась Бахты-Гюль, оказавшись за воротами купцова дома. Быстрее ветра помчалась она к родной кибитке. Ярты сидел у неё на плече и громко смеялся. Он смеялся над купцом и его служанками. Так добежали они до большого арыка с прохладной и чистой водой. Гюль зачерпнула воды и принялась смывать с лица волосы. Но простокваша так крепко схватила их, что бороду и усы можно было оторвать только вместе с кожей. Девушка торопилась. Она стала рвать бороду и закричала от боли.
– Не спеши! Спокойнее, Гюль! – кричал ей малыш, но красавица не слушала его.
Она упала на землю и громко запричитала:
– Как я буду жить с такой бородой! Ишаки и те станут надо мной смеяться!
Ярты ответил:
– Успокойся! Если тебе не нравится твоя борода, пойдём скорее в дом моей матери. Там я развею твоё горе, как ветер тучи. Поверь мне, ты станешь ещё красивее, чем была прежде!
Они пошли.
Когда старая мать Ярты-гулока увидела сына и с ним девушку с большой бородой, она вскрикнула и хотела разразиться слезами, но Ярты-гулок остановил её:
– Апа-джан, если ты закричишь, ты погубишь нас. Старый купец прибежит сюда и узнает то, чего ему не следует знать. Лучше согрей нам большой казан воды и помоги умыть дочь нашего соседа.
Так они и сделали.
На другой день Бахты-Гюль, цветок счастья, и проворный Ярты-гулок снова вместе встречали утро. Не для старого купца Мухаммеда, а для маленького друга распевала Гюль свою девичью песню:

Так пели они и радовались жизни, а богатого купца по-прежнему грызла злая скука.
Пускай добрый получит всё, что пожелает, а злой человек ничего не получит. Так ему и надо!