«U-250» идет на дно - Бадеев Н.А.

Известный художник-маринист разглядывал трофей с фашистской подводной лодки «U-250».
Задумав картину, он расспрашивал меня о подробностях потопления фашистской субмарины, а я советовал ему обратиться к одному художнику-иллюстратору, который...
– Зачем это? – недовольным тоном перебил он меня. – Я, знаете ли, сам тридцать с лишним годков в искусстве!
Летом 1944 года премьер-министр Великобритании Черчилль, выступая в Лондоне, говорил:
– Немецкие подводные лодки, вооруженные новым секретным оружием, нанесли нашему судоходству серьезные потери... Но, слава богу, под ударами кораблей его величества многие из них вынуждены покинуть Атлантику и уйти в свои базы.
И верно: немцы оставили Атлантический океан. Но они ушли не в свои гавани – они держали курс на Финский залив, на Кронштадт, на Ленинград...
В Кронштадт, где находился штаб Краснознаменного Балтийского флота, непрерывно поступали донесения разведки: десять новейших лодок противника быстро продвигались северной частью Финского залива к Карельскому перешейку.
За подводной десяткой внимательно следили в Берлине. Сам Гитлер ежечасно интересовался, когда же наконец лодки подойдут к Карельскому перешейку. Фюрер был раздражен: советские корабли в наступательных боях активно помогают сухопутным войскам. От прямых попаданий снарядов морских орудий бетонные доты раскалываются как орехи. Подводные лодки должны как можно скорее расправиться с русскими кораблями.
Субмарины спешили. В их рубках стояли самые опытные командиры, понаторевшие в атаках на английские и американские суда.
Впереди двигалась недавно построенная восьмисоттонная «U-250». Капитан-лейтенант Вернер Шмидт был очень горд: его лодка несла но¬вое секретное оружие – «крапивник». Да, этот «крапивник» пребольно ожег английский и американский флоты, отправив на дно Атлантики множество боевых кораблей и транспортов. Сам гросс-адмирал Денниц сказал, что «крапивник» завоевал лавровый венок. А разгадать секрет «крапивника» ни англичане, ни американцы, как ни старались, не могли – для этого нужен сам «крапивник». Но чтобы иметь его, нужно «достать» подводную лодку. Англичане бросали на поиск германских субмарин, вооруженных секретным оружием, целые эскадры, но терпели фиаско. Теперь с «крапивником» предстоит познакомиться русским. Конечно, в мелководном Финском заливе действовать сложнее, чем в Атлантическом океане с его огромными глубинами. Но он, Шмидт, покажет, как нужно топить русских. Он уже имеет два Железных креста и здесь, несомненно, добудет третий. Может быть, очень может быть, рыцарский, с дубовыми листьями...
Размышления Вернера Шмидта прервал возглас вахтенного офицера:
– Русский дозорный катер!
– Срочное погружение! – приказал Шмидт.
Длинное стальное тело лодки моментально ушло под воду. Шмидт подошел к перископу.
– Записывайте! – крикнул он вахтенному. – Итак: «30 июля 1944 года. 12 часов. Обнаружен сторожевой корабль противника». Да, да, сторожевой корабль, – строго повторил он, заметив недоумение офицера. – «Крапивник» к выстрелу изготовить!
В это время в бухточке поселка Койвисто, на Карельском перешейке, стоял катер-охотник за подводными лодками «МО-103»: небольшой, де¬ревянный, водоизмещением меньше шестидесяти тонн, с двумя 45-миллиметровыми орудиями и парой пулеметов. Он имел также гидроакустическую аппаратуру, которая «засекала» шумы подводных лодок, а на корме два десятка глубинных бомб – черных металлических цилиндров, начиненных взрывчаткой.
День выдался солнечный, тихий. Экипаж отдыхал после похода: одни писали письма, другие читали книги, третьи «забивали козла». Командир катера старший лейтенант Александр Коленко оформлял «Боевой листок» – офицер увлекался рисованием.
В 12 часов 40 минут раздался взволнованный голос сигнальщика Вяткина:
– Столб дыма в районе дозора!
Одновременно донесся глухой раскат взрыва.
Все вскочили как по тревоге: там, в море, нес вахту катер «МО-105». Неужели подорвался на мине?
Из штаба прибежал запыхавшийся матрос: Коленко срочно вызывал командир дивизиона.
– «Сто пятый» потоплен фашистской подводной лодкой, – сказал комдив. – Немедленно в море: уничтожьте врага!
Спустя минуты «МО-103» полным ходом направился к линии дозора. На полпути он встретил посыльный катер, подобравший несколько моряков с погибшего «Сто пятого».
– Мы обнаружили перископ подводной лодки и атаковали ее глубинными бомбами, – волнуясь, рассказывал командир отделения рулевых Иван Мартемьянов. – А вскоре под нашим днищем произошел оглушительный взрыв...
Коленко чертыхнулся: совсем осатанели гитлеровцы – стреляют тор¬педами по катерам.
– Отомстите за наш корабль! – крикнул вдогонку старшина.
«Сто третий» пришел на место гибели дозорного катера. Кругом плавали обломки, виднелись большие пятна бензина.
– Внимательно слушать море, – наказал Коленко гидроакустикам.
Смертельная опасность подстерегала катер: враг находился где-то рядом. «Почему ж не заметили следа торпеды? – думал Коленко. – На «Сто пятом» служили опытные, бывалые моряки...»
Несколько часов «МО-103» резал штилевое море, все матросы, кроме мотористов, пристально вглядывались в поверхность воды.
Вдруг с небольшого катера, находившегося в двух милях от «Сто третьего», в воздух взлетела белая ракета: сигнал опасности. Морской охотник пошел на помощь.
– Только что под нами прошла подводная лодка, – волнуясь, доложил командир катера Павлов. – Я сам видел очертания корпуса...
Коленко взглянул на карту. Субмарина уходила к глубоководному желобу, образованному подводными скалами.
– Есть контакт с подводной лодкой! – доложил гидроакустик Певцов. – Дистанция семь кабельтовых
– Атака! – подал команду Коленко. – Бомбы приготовить! Глубина взрыва – пятнадцать метров!
Катер лег на боевой курс, за корму полетели бомбы, и там, где они рвались, море пучилось белопенными холмами.
Сбросив десяток бомб, «Сто третий» отвернул. Коленко увидел пузырчатый след, он тянулся к вражескому берегу. Значит, субмарина повреждена, она уходит под прикрытие своей береговой батареи. Катер помчался по следу, бросая бомбы.
Спустя несколько минут воздушные пузыри пенили воду лишь в одном месте: лодка застопорила ход. Может быть, фашисты задумали подняться на поверхность и вступить в артиллерийский поединок с катером? Моряки направили стволы орудий и пулеметов на кипящий водоворот. Но лодка не всплывала. «Сто третий» сбросил еще две бомбы. Тотчас из пучины с сильным хлопком вырвалось несколько больших воздушных пузырей, по поверхности воды разлилось масляное пятно.
– Всплывают! – закричали вдруг сигнальщики. – Фашисты всплывают!
В воде барахтались гитлеровцы. Они то и дело вскидывали руки вверх, давая знать, что сдаются в плен.
В этот момент на вражеском берегу ухнули орудия, рядом с кате¬ром стали рваться снаряды. «МО-103» дал ход. Фашисты отчаянно завопили.
– Не бойтесь, не оставим! – крикнул Коленко.
Под ураганным огнем катер подошел к фашистам, матросы бросили им спасательные круги. Первым на палубу поднялся офицер; он был покрыт соляром, волосы у него слиплись.
– Капитан-лейтенант Вернер Шмидт, – представился он, заикаясь.
Фашистская береговая батарея неистовствовала: снаряды ложились всё ближе к катеру. Свистели осколки, но моряки не ушли, пока не выловили всех немцев.
Поставив веху на месте потопления лодки, «Сто третий» вернулся в базу.
«30 июля 1944 года. 19 часов 40 минут, – записывал Коленко в вах¬тенный журнал.– Потоплена фашистская подводная лодка. Взято в плен шесть человек».
На поверхность воды через входной люк выбрались лишь те, кто находился в центральном отсеке: командир, помощник, боцман, рулевые. В других, наглухо задраенных, отсеках оставалось еще сорок шесть человек, которые могли быть живы. Советские моряки решили спасти команду субмарины. К месту ее гибели тотчас вышли два спасательных судна, шесть водолазных ботов, три буксира. Но едва они легли в дрейф у вешки, как фашистская береговая батарея открыла по ним бешеный артиллерийский огонь. Пришлось отойти. Только поздней ночью водолазы обследовали лодку. Корабль лежал на глубине двадцати семи метров, на гребне гранитной скалы. Нос и корма зависли над глубокими обрывами. Опоздай «Сто третий» с атакой, лодка спряталась бы в этих подводных лабиринтах.
Весть о гибели «U-250» вызвала в германском штабе переполох. «Крапивник» в опасности! Гросс-адмирал Дениц срочно собрал совещание. Было решено немедленно отозвать из восточной части Финского залива все подводные лодки: русские, несомненно, извлекли с «U-250» секретные карты, коды и шифры.
Дениц хмурился: Вернер Шмидт оказался скверным солдатом фюрера, жаль, что гестапо не распознало его раньше... Скверно, очень скверно, что береговая батарея позволила советскому катеру подобрать сдавшихся в плен подводников. Но пока секретное оружие находится на дне, надо его во что бы то ни стало ликвидировать.
Адмиралы, недавно разрабатывавшие операцию по прорыву «U-250» к морским воротам Ленинграда, теперь думали, как уничтожить «U-250».
В Берлине приказали непрерывно обстреливать место гибели лодки из тяжелых орудий – для водолаза опасен даже отдаленный взрыв.
Из Ленинграда выслали в поселок Койвисто несколько машин «скорой помощи» с самыми опытными врачами.
В Берлине предложили направить в район гибели «U-250» флотилию торпедных катеров: она сбросит на нее глубинные бомбы, которые разнесут лодку вместе с «крапивником» на куски.
Из Ленинграда в Койвисто мчалась машина с кислородными подушками.
В Берлине приказали и днем и ночью атаковывать спасательные корабли с воздуха.
В Ленинграде готовили госпиталь для приема пострадавших подводников.
Судоподъемные работы проводились в тяжелых условиях. Спасательные суда жестоко обстреливались. Наши корабли вели жаркие бои с фашистскими катерами, пытавшимися пробиться к месту подъема «U-250». Ожесточенные сражения происходили и в воздухе: балтийские летчики уничтожали германские бомбардировщики, стремившиеся прорваться к месту спасательных работ.
Водолазы рисковали жизнью. У матроса Сироткина, находившегося под водой, осколками перебило воздушный шланг, моряка едва успели спасти.
Над местом подъема лодки непрерывно стоял дымный столб высотою пятьсот метров, диаметром в две с липшим мили – специальные катера ставили плотную завесу, чтобы лишить противника возможности прицельно стрелять и бомбить спасательные корабли. Видимость была такой, что нередко с носа корабля не видели кормы. У моряков слезились глаза, першило в горле.
Под субмарину завели стальные концы, затопили четыре двухсоттонных понтона – большие металлические цистерны. С бортов спасательных судов словно змеи потянулись шланги, подававшие воздух в понтоны, застучали компрессоры.
Внезапно начался шторм. Стропы перетерлись, понтоны вылетели на поверхность, ветер понес их в сторону противника. Фашистская батарея открыла огонь по севшим на камни цистернам.
Темной ночью моряки на шлюпках подобрались к понтонам, сняли их с камней, прибуксировали к месту гибели лодки и снова затопили.
Наконец море забурлило, среди волн появилась изуродованная глубинными бомбами палуба подводной лодки.
«U-250» отвели в док. Из ее отсеков вынесли сорок шесть трупов.
А в Берлине совещались.
– На лодке осталось двадцать верных солдат фюрера, – многозначительно говорил гросс-адмирал Дениц. – О местонахождении многих из них не знает никто, кроме тех, кто их инструктировал... Они никогда не сдадутся в плен, как этот мерзавец Шмидт. Они будут стоять до конца и погибнут вместе с «крапивником»...
Советские специалисты приступили к обследованию лодки.
– Осторожнее, – предупреждал Шмидт. – «Крапивник» имеет камуфлеты – замаскированные устройства, вызывающие взрыв при попытке разоружения.
Это и были те «солдаты», на которых уповал Дениц. Одни притаились под кожухом торпедного аппарата, другие – в машинах. Наши моряки обнаружили более двадцати таких «часовых», но все они были «убиты» или «контужены» глубинными бомбами. Ни один камуфлет не сработал.
«Крапивником» оказались акустические самоуправляемые бесследные электрические торпеды. Они шли на шум винтов корабля и взрывались.
О том, что моряки Краснознаменного Балтийского флота потопили и подняли фашистскую лодку с «крапивником», узнали англичане. Черчилль обратился к Советскому правительству. Он сообщал, что этим оружием за короткий срок «было потоплено или повреждено 24 британских эскортных судна», и просил незамедлительно передать одну из торпед для изучения и выработки средств борьбы с нею.
«Я уверен, что Вы признаете ту большую помощь, которую советский Военно-Морской Флот может оказать Королевскому военно-морскому флоту, содействуя немедленной отправке одной торпеды в Соединенное королевство».
Англичанам дали возможность изучить «крапивник», и вскоре на вооружении британских кораблей, действовавших в Атлантическом океане, появились буксируемые на длинном тросе акустические буи, получившие название «хитрец». Они громко имитировали звуки судовых машин и винтов. Обманутый «крапивник» мчался к «хитрецу» и взрывал его. Тогда корабль опускал за корму следующий буй.
Так победа «МО-103» спасла жизнь многим английским и американ¬ским морякам.
– Напрасно вы обиделись, – сказал я маринисту. – Художник, к которому я советовал обратиться, и есть тот самый Александр Коленко, что командовал «МО-103», ныне капитан 2-го ранга в запасе. А кто же лучше его расскажет о том бое?